Казалось бы Церкви тут возмутиться, разлютоваться, злословить бы Фому. А она умиляется как ребенку и говорит, что «блаженно Фомино неверие».
Вот не зря Фому апостола сравнил с ребенком. Он горяч и наивен. Он доверяет Спасителю, а своим же товарищам — не очень. Он избрал для себя Авторитет, ради которого заявляет в Галилее «Пойдем и мы умрем!» Но по детски поддается панике в Гефсиманском саду и со всеми удирает. Свое невольное предательство, похоже, параллелит предательству прочих Учеников. И для него наступил кризис его веры. Он погрузился в него в силу того, что, как в зеркале, видит таких же, как он: сбежавших в решительную минуту и бросивших своего Учителя. Они, как отражение, окружают теперь его жизнь. И потому невозможно думать, что их Учитель жив. Ведь они Его предали, сбежали. Теперь Он точно мертв! Сердце пусто, и в нем царствует смерть…
Когда мы говорим о вере, мы не можем не говорить о верности. Они ходят в спайке. Невозможно сказать: а, в общем-то, я верующий! В общем! То есть вокруг да около! Вера не может быть иначе задекларирована, как через верность.
И вот верность в Учениках была скомпрометирована. И теперь их вера была под сомнением. Фома встретился с теми, кто говорил ему о живом Господе. И как это можно было принять от людей с скомпрометированной верой? Да, Фома похоже проявил некую упертость. Искреннюю упертость. Этот ультиматум был не Христу. Он был вере Апостолов, бежавших из Гефсиманского сада вместе с ним: «пока не вложу персты мои в раны — не поверю!»
Теперь страшусь картине, которая возникает! Вновь Христос! Сквозь двери затворенны. Вновь Его «Шолом алейхем!» (мир вам!). И теперь Он идет мимо апостолов к одному единственному.
Вот как, скажите, было Фоме в этот момент?! Они, ведь, прочие Ученики, уже поверили, видели, рассказали. А он один сейчас стоит перед Учителем, как непонятно кто со своей упертостью, и Он ему предлагает, по его же словам, коснуться крестных ран!
Надо ли теперь трогать раны смерти, которые сохранил на Своем воскрешенном теле, Иисус? Имеет ли это смысл, когда Он повторяет слова Фомы, словно стоял рядом во время упрямого заявления Апостола?
Евангелист и не сообщает, чтобы Фома коснулся ран Господа. Но мы видим и слышим горячее исповедание веры, превосходящее в свое время объявленное Петром: верую, что Ты Христос, Сын Божий! Фома торжественно объявляет Церкви, словно знакомит: «Господь мой и Бог мой!» И теперь Спаситель не противится этой вере Фомы. Он похваляет эту веру для тех, кто не видел, но верует также.
Фома, как же мы тебе благодарны за этот скандальный эпизод! Ты нас выручил. Ты сломал для нас «двери затворены», и мы свободно входим в дом, где явился Воскресший Страдалец, чтобы истинно славить Сына Божьего в учении Церкви, начало которого от тебя. Ты нам брат в нашем неверии, ты наша крепость в нашей вере.
Помолись о нас, да умножит Господь в нас веру и не станем «неверны, но верны!»
Архимандрит Алипий (Светличный)
Источник: http://www.pravmir.ru/
